4) Наследование супругов
О наследовании супругов наши древние памятники, сравнительно говорят много. Но все, что вт. них находим, есть только практика, свидетельствующая о применении Эклоги.
Эклога соединяет разные последствия со смертью супругов, смотря потому, как они умерли, оставив детей или нет, или, наконец, не оставив ни детей, ни других наследников.
Если детей от брака не осталось, то муж, переживший свою жену, получает четвертую часть из ее приданого (пристроя), а остальное шло наследникам умершей. Своей четверти муж лишaлcя, если вступал в новый брак. Если муж умирал прежде жены, жена получала обратно свое приданое и, кроме того, ей выделялась из имущества мужа часть, равная четверти ее приданого. Вступая в новый брак до истечения 12 месяцев, она лишалась этой прибавки (Кормч., Леона царя и Конст. Зачат. 4 и 7. Zachariae, 69).
Если оставались дети, переживший супруг, как это было сказано выше, управлял всем имуществом умершего. Дети должны были состоять в его повиновении и не могли требовать выдачи им наследства.
Это состояние прекращалось: 1) по воле родителей. По достижении совершеннолетия всеми детьми, супруг может, если желает, сложить с себя управление имуществом и предоставить детям свободу. Предоставляя детям свободу от свой власти, он получает из наследства умершего, кроме своего имущества, часть наравне с детьми. В случае нежелания со стороны пережившего супруга предоставить детям свободу, он может продолжать пользоваться своими правами до смерти.
2) По воле детей. В случае вступления вдового супруга в новый брак, совершеннолетним детям предоставлен выбор продолжать жить вместе с пережившим супругом или требовать выдачи им наследства. Отец, вступая в новый брак, получает только свое имущество, а мать- приданое и то, что покойный муж прибавил к нему для увеличения брачного имущества (hypobolum); в кормчей: «принесенную же пристрою от нея ко отцу ихни точию с поданною от него пристрою ее возвращением в дары подавшу оставити ей; у Леунклавия: modo solam dotem ad ipsa patri eorum allatam, una cum donatione, quam in earn rem dotis augendae causa contulit, malri praestent. Если при заключении нового брака дети были еще несовершеннолетния, они продолжают оставаться под властью отца; мать же, выходя замуж, должна дать им опекуна (Корычая, Л. ц. и К. зач. 5 и 7. Леунклавий, II, стр. 103 сл.; Zachaгиае, 69 сл.).
Наконец, если по смерти мужа не осталось никаких наследников, жена получает половину всего имения умершего, другая половина идет по Эклоге фиску (Леунклавий, II, стр. 112).
Статьи Русской Правды и Псковской судной грамоты дают право заключить, что постановления Эклоги у нас применялись, хотя и не все ее положения оставили свой след в этих памятниках.
Относящиеся к рассматриваемому вопросу статьи Русской Правды (по III ред. 123-4 и 131-2) крайне отрывочны, редакция их очень неясна, а может быть даже и прямо испорчена. В печатных изданиях и здесь в одну статью соединяют то, что лучше было бы разделить.
Печатаем эти статьи по нашему изданию:
123. Аже жена сядеть по мужи, то на ню часть дати, (в некоторых списках прибавлено: a y своих детей взяти часть), а что на ню муж възложить, тому же есть госпожа, а задниця ей мужня ненадобе.
124. Будут ли дети, то что первое жены, то то возьмуть дети матере своея, любо си на женоу будет възложил, обаче матери своеи возмуть.
131. Аже жена ворчеться седети по мужи, а растеряет добыток и поидеть замуж, то платить еи все детем.
132 He хогети ли начнуть дети еи ни на дворе, а она начнеть всяко хотети и седети, то творити всяко волю, a детем недати воли.
133 Но что нe дал муж, с тем же еи седети, или свою часть вземше седети же.
Из этих статей можно вывести, что у нас действовало начало Эклоги, по которому со смертью одного из супругов не открывалось наследства для детей в имуществе умершего, а все имущество оставалось в управлении и пользовании пережившего.
Для отца это следует из 124 статьи: «Будут ли дети (по смерти мужа), то что первое жене, то то возмуть дети матери своея, либо си на женоу будет возложил, обаче матери своеи возмуть». Здесь предусматривается случай смерти человека, бывшего во втором браке и имевшего детей от первого. Только после его смерти дети оте первого брака получают наследство матери; они получают и то, что отец дал при своей жизни из имущества их матери своей второй жене. При жизни отца, следовательно, несмотря на его второй брак, все имущество умершей оставалось в его управлении. Так и по Эклоге при несовершеннолетних; только из статьи Русской Правды не видно, совершеннолетния были эти дети или нет.
Для матери действие того же правила следует из 131 и 132 статьи: «Аще жена оборчется (ворчеться) сидети по муже…, не хотели ли ее начьнуть дети ни на дворе, а она начнет всяко сидети восхощет з детми, то сотворити всякоу волю ее, а детем недати воли» (редакц. Кар. сп.).
Оборчется или ворчется сидеть по муже значит вречется, даст обет остаться во вдовстве (Дубенский, Рус. Дост. II, 128). Это выражение наводит на мысль, что у нас по смерти мужа вдова, может быть, делала формальное заявление о желании остаться во вдовстве и вступить в права, предоставляемые ее Эклогой. В таком случае она остается во дворе (т.е. хозяйкою) и против воли детей, которые должны оказывать ей повиновение.
Две приведенных статьи говорят о совершенно разных предметах. Смысл 131 статьи следующий: жена обязалась сидеть во вдовстве по смерти мужа, поэтому никакого раздела имущества не произошло, а все имущество поступило в ее управление. Но вдова дурно им управляла, да кроме того не сдержала обязательства быть во вдовстве, а вступила в новый брак. Она должна в этом случае вознаградить все убытки, причиненные детям. Дальнейшее следствие то, что совместное хозяйство детей и матери прекращается и дети получают опекуна, как об этом сказано в ст. 129. Это все по Эклоге.
Статья из 132-я говорит о совершенно другом; в ней речь идет о подчинении, в котором должны находиться дети по отношению к матери-вдове. Такое подчинение имеет мecтo в том случае, когда мать по смерти мужа остаются во вдовстве. Эта последняя статья предполагает продолжающееся вдовство, а не выход вдовы замуж, о чем сказано в 131 ст. Это две разных статьи, содержание обеих взято из Эклоги, но передано с некоторой путаницей.
Статья 133 тоже взята из Эклоги. Она говорит о том, что жена удерживает то, что ей дал муж, и свою часть. To, что ей дал муж, это, конечно, hypobolum Эклоги; своя часть-это та часть наследства, которую жена получила, когда прекратила совместную жизнь с детьми по своей доброй воле и по достижении ими совершеннолетия. Эта статья, следовательно, опять обращается к тому случаю, когда совместная жизнь вдовы и детей прекращается, но по какому поводу, не говорит. Судя же по тому, что здесь упоминается о части наследства, составитель, надо думать, имел в виду прекращение совместной жизни не по причине брака вдовы, a по ее доброй воле.
Статья 88-я*(107) также распадается на две, трактующих о разных предметах. Статья 124, как мы видели, говорит о наследственных правах детей от первого брака по смерти отца. В 128-й статье речь идет о наследственных правах жены по смерти мужа. Это опять Эклога. Здесь предусматривается тот же случай, о котором идет речь и в статье 133-й. Жена, по смерти мужа, получает часть, т.е. часть наследства, следовательно, речь идет об отдельной жизни жены по ее доброй воле. Далее сказано: она госпожа того, что на нее муж возложил. Это hypobolum.
В некоторых списках, после слов: «на ню часть датил, написано: «a y своих детей взять часть». Это любопытное указание на столкновение русских начал с византийскими. По русским началам наследуют только сыновья*(108) Византийское право дает жене равную часть с детьми. Русскому сознанию эта часть представляется. вынутой из детского наследства, а потому Правда и прибавляет: взять эту часть у своих детей. Это же русское воззрение проглядывает и в последней фразе: «А задниця ей мужня не надобе». Часть, получаемая женой, не есть наследство: по русскому пониманию, наследники дети, наследство у них, из их наследства жене дается часть, сама же она не наследница.
О русских народных обычаях Русская Правда ничего не говорит. Только одно выражение: «у своих детей взяти часть» (Калачова сводный текст, ст. LXIII) дает повод думать, что по русским народным воззрениям жене не принадлежало право участия в наследстве после мужа, а все наследство шло к детям.
Псковская судная грамота также дает только византийское право, хотя и с существенными изменениями: «A y которого человека помрет жена без рукописания, a y ней останется отчина, ино мужу ее владети тою отчиною до своего живота, только не оженится; а оженится, ино кормли ему нет.-A y которой жены муж помреть без рукописания, а останется отчина или живот, ино жене его кормится до своего живота, только не пойдет за муж, a пойдет за муж, ино ей нет» (88 и 89).
Здесь пережившему супругу предоставляется пожизненное пользование всем имуществом умершего на условии вдовства.
В редакции статей есть разница: в первой говорится только об отчине, а во второй об отчине и животах. Но в первой, конечно, описка. Муж пользуется и животами жены. Это видно из того, что по 90 статье он обязывается выдать «платье» умершей жены ее наследникам в том только случае, если вступит в новый брак.
Эклога также знает пожизненное пользование пережившего супруга всем имуществом умершего и выдачу полученной мужем части приданого в случае его второго брака. Но в Эклоге пожизненное пользование принадлежит пережившему супругу при наличности целого ряда условий, здесь же оно обусловлено только одним из них -вдовством, при чем не принято во внимание различие пола супругов и возраста детей, что по Эклоге имеет важное значение. Остается неясным, как смотрегь на эти отступления от Эклоги. Изменяют они соответствующие статьи Эклоги или это только неполнота редакции, объясняемая тем, что дела о наследстве и в Пскове ведались владычным судом, который применял к ним Эклогу непосредственно, а не судную грамоту? Если допустить, что грамота изменяет Эклогу, то надо придти к заключению, что в Псков на почве византийских начал наследственные права супругов расширились: им принадлежит кормля и при отсутствии детей; права же мужа — сократились в том смысле, что он лишался пользования имуществом, едва вступал в новый брак, хотя бы дети от первого брака и не достигли еще совершеннолетия.
Преобладающее влияние византийских начал на наше наследственное право очень понятно. При подсудности наследственных дел духовным судам и при том важном значении, какое принадлежало представителям церкви в последние моменты жизни каждого христианина, иначе и быть не могло. У нас, конечно, была и своя народная практика, но очень разнообразная, как и практика германских племен. Духовенство не могло руководствоваться этой неустойчивой практикой и должно было вносить грекоримские начала.
Ст. влиянием римских начал на наследственные права супругов, встречаемся и в древнем германском праве (Zoepfl, стр. 799).