з* i 67

временем узаконен еще при Диоклетиане. С этого момента император уже перестал быть первым гражданином своего государства, отныне он — бог, раз и навсегда, владыка, обладающий абсолютной властью нал своими подданными, ставшими отныне всего-навсего лишь объектами для приложения его властолюбивых устремлений, божественного гнева и, конечно же, забот. Этот феномен безусловно сыграл большую роль в тех границах, в пределах которых император мог оказывать свое влияние на римское законодательство. Он обеспечил устаревшим и уже ослабевшим в традиционном духе Республики выдержанным правовым структурам или, другими словами, законодательству, возможность ухода со сцены естественным путем, сохранив лишь некоторые отдельные термины. Ораторские приемы, которыми пользовался Диоклетиан в своих выступлениях, так называемых «речах императора» (oratio principis), перевоплощавшихся потом в решения самого Сената, стали позже рассматриваться в качестве публичных актов. Император милостиво разрешал кому-либо из своих сановных чиновников зачитать в Сенате составленный им текст закона, который после этого должен был восприниматься гражданами как выражение его императорской, личной воли, обязывавшей подданных к беспрекословному ее подчинению. Сенат принимал свое решение без всякого соблюдения необходимых для этого формальностей, а руководствуясь — как об этом уже упоминалось ранее -принципом аккламации, т. е. без голосования при выраженном одобрении, основываясь на одном лишь императорском желании и раболепных оценках сенаторов о необходимости принятия такого закона как ахта, способствующего всеобщему благу Империи. Подмена открытого голосования в Сенате покорностью в форме аккламации дает нам ясное представление о том, каким именно образом могущественный ранее Сенат утратил свое былое значение как в качестве основного носителя государственной и политической власти, так и в качестве законодательного органа страны. Все обнародованные Сенатом законы получили название «leges edictales» (эдикт законов) — последний оставшийся «в живых» терминологический рудимент «ius edicendi» (предписание) республиканских магистратов.