алов — а таких совершенно естественно в буржуазном обще—» стве XIX в. было большинство, — как правило, упускали те проблемы социальной справедливости, которые были связаны со свободной конкуренцией в рамках рыночной экономики. Небольшое число имевшихся социалистических юристов вообще пренебрегало вопросами обеспечения баланса власти и конкретного влияния людей в социалистической системе. Известный социалистический правовед заявил, что XIX век — это потерянное столетие для правоведения. Весьма меткое замечание, но оно касалось и его идеологии.

Если правоведение континентальной Европы XIX в. в вопросах конструктивной способности и социального реализма вряд ли оказалось на уровне наследства римской юриспруденции, средневековых каноников и легистов, а также крупных открытий представителей естественного права, то, напротив, законодательные методы быстро развивались и уточнялись. Этот большой прогресс европейских (а позднее и американских) юристов покоится на длительной исторической традиции. То большое преимущество относительно других народов мира в вопросах технической способности создать высокоразвитые законодательства, которое было достигнуто в странах с европейским правовым порядком, имеет свои корни в средневековой и даже античной правовой культуре. Например, когда в шведском Упландском законе говорилось о необходимости создания новых законов в результате изменений отношений в обществе, то это было выражением (при посредничестве церкви) взгляда на право, который восходил к эллинистическому пониманию характера права. Аля народов со слаборазвитой центральной государственной властью право было чем-то таким, что не могло быть создано заново, а что имелось и наследовалось в неизменном виде от поколения к поколению. Первоначальное узаконение новых правовых положений было в ранних античных развитых культурах волей Бога, в позднейшем развитии оно было секуляризовано до уровня воли князя или народа. С подобным исходным пунктом — законодательная воля -/ законодательство могло стать методом преобразования общества, ибо законы становились инструментом управления.