В целом положение крепостных крестьян постепенно приближалось к положению холопа. Впрочем, можно рассудить и по-иному: положение холопа поднималось до положения крепостного.
Сначала правительство запрещало помещикам переводить крестьян в холопы, так как это сокращало тяглое население (ст. 6 гл. XX Соб. ул.). Но этот запрет соблюдался плохо. Покончил с этим Петр Великий со свойственным ему радикализмом. В 1714 г. в связи с изданием Указа о единонаследии тягло с земли было перенесено на личность (введена подушная подать, отмененная только императором Александром III). Теперь холопы, как и тяглые, обязаны были платить подушную подать. Кроме того, еще Указом 1658 г. побег крестьянина стал приравниваться к побегу холопа. Решающим, однако, стал Указ от 13 октября 1675 г., когда по челобитью боярина Матвеева правительство разрешило фактическую продажу крестьян, что ставило их вровень с холопами. Так единовременная, казалось бы, мера правительства стала своеобразным ratio decide№di для последующих решений. По первой ревизии (1718 — 1719) крестьян велено было писать в один разряд с дворовыми холопами. Сделано это было в фискальных интересах, чтобы помещики не смогли переводить крестьян в дворовые, освобождая их тем самым от тягла. По второй ревизии (1742 г.) дворовые совершенно сравнялись по статусу с крепостными. Тогда же всем гулящим велено было определиться: либо поступить в военную службу, либо записаться за каким-нибудь помещиком.
Общим началом смешения крепостных с холопами, таким образом, следует признать уничтожение юридического состояния рабства в России. По меткому замечанию И.Д. Беляева, «первая ревизия, с одной стороны, объявила доселе небывалое на Руси отрицание всякого исключительного права собственности на людей и всех людей, живущих в России, признала государственными людьми, от старого до последнего младенца. По первой ревизии и раб, полный холоп и по закону, перестал быть в высших соображениях правительства исключительной собственностью своего господина: ревизия и его зачислила в народную перепись, поместила в число людей, служащих государству. Следовательно, и раб, прежняя безгласная собственность господина, получил некоторым образом значение лица, члена того общества, которое составляет Русское государство: он сделался слугой того же государства, которому служит и его господин» [Беляев. 1903. С. 237].
Контроль правительства за соблюдением своих актов по крестьянскому вопросу, равно как и сам надзор за крепостными крестьянами страдал, надо это признать, совершенно необъяснимым для России либерализмом. В стране до 1797 г. действовала норма обычно-правового свойства:
«А будет который боярин или думной, и ближний человек, или и всякий помещик и вотчинник, учинит над крестьянами своими убойство смертное, или какое надругательство нехристьянским обычаем, и будут на него челобитчики: и такому злочинцу о указе написано подлинно в Уложенной книге. А не будут на него в смертном деле челобитчики, и таким делам за мертвых людей бывает истец сам царь» (Котошихин. 1906. С. 142).