Эта неэффективность экономики, которую, вероятно, можно было бы преодолеть грамотными экономическими мерами, тем не менее с 1960-х гг. приобрела ярко выраженную политическую направленность. В некотором роде Маркс оказался прав: неэффективная советская экономика порождала деформированное общественное сознание. Спасти положение была призвана так называемая перестройка, представлявшая собой политику беспомощного латания дыр, образовывавшихся в кипящем паровом котле. Безусловно, СССР как геополитическое и государственное образование не был обречен, отнюдь нет! Как государственный механизм при проведении жесткой и умной политики модернизации он имел все шансы на выживание. Но злой рок советской власти приобрел в последние годы существования СССР персонифицированные черты. Как система государственной власти СССР был абсолютно неуязвим перед внешним воздействием, в этом сказывалась его определенная генетическая связь с исторической русской государственной властью предшествующих периодов, но перед внутренним воздействием, особенно если оно идет из сердцевины политической системы, Союз сделать ничего не мог. К кризису в области науки, экономики и т.п. прибавился самый главный — системный кризис элиты. Помощники комбайнеров управлять государством, как и дети кухарок, не могут!
§ 3. Causa remota и правопорядок
Перед нами очень важная и сложная в научном и практическом отношении проблема современного правопорядка России. На первый взгляд вопрос, особенно острый для современного российского государства, кажется чуть ли не крамолой. Казалось бы, какие могут быть вопросы в отношении действенности современного правопорядка, если он, этот правопорядок, имеет четко выраженные черты, определенную степень «эффективности» и, как следствие этого, реальности? Нельзя же в конце концов ставить под сомнение существование того, что существует. Но если вспомнить Гегеля, то как раз можно!
Общая теория легитимности права.
Право и государство, а последнее есть правовой институт, как известно, обладают весьма условным характером реальности своего бытия. Ни государство, ни право, так сказать, пощупать нельзя. Реальность права и государства — идеальный порядок. Это первое, что необходимо учитывать. Идеальность права и государства имеет тот эффект, что о факте существования правовых феноменов мы судим по последствиям, по результатам их воздействия на поведение людей. Это второе. Такая своеобразная структура правовой реальности представляет собой зеркальное отражение механизма воздействия права на его адресаты. Механизм этот имеет вид каузальной связи, структура которой включает несколько уровней причинности. Право — это причина поведения людей, имеющая свою, так сказать, причину в квадрате. И это третье, что имеет основополагающий характер.
Право, таким образом, есть система правил поведения людей, обоснованных строго определенным образом. В этом отличие права от других правил поведения. Обоснованность права и есть его легитимация — то, что служит его главной причиной — causa prima. Хотя скорее под «обоснованностью» понимается нормальное состояние правопорядка, так глубоко в основание действенности права не заходят, руководствуясь известной максимой: causa proxima, №o№ remota spectatur. Но в случае революции, особенно когда революционный процесс изобилует изломами, контрреволюциями и т.п., возникает вопрос именно о главном основании правопорядка. Легитимность его, таким образом, будет представлять собой положение, благодаря которому данный правопорядок считается или является действенным.