Это учреждение было одним из немногих, которое не затронул в своей политике император Павел I, но которое было преобразовано следующим императором Александром I, в Непременный совет. Последний был учрежден Указом от 30 марта 1801 г. для рассмотрения важных государственных дел. Во многом этот орган может быть понят как прообраз двух важнейших позднейших учреждений, поделивших друг с другом высшие правительственные функции: Государственный совет и Комитет Министров. Первоначально от Непременного совета отпочковался Комитет Министров, уже в 1802 г., но более стройную организацию и общую компетенцию он получает только по реформе Сперанского 1810 — 1811 гг. Оба эти органа в неизменном виде и компетенции просуществовали до первой русской революции, когда Кабинет Министров был вовсе упразднен, а Госсовет получил новую организацию и ведомство.

Государственный Совет.

Неясность первоначального статуса Государственного Совета (он был одновременно и законосовещательным, и исполнительным органом) объясняется, с одной стороны, механической попыткой ввести в государственную администрацию России принцип разделения властей, с другой — незавершенностью реформы Сперанского. Причем в первом случае в определение «механическая попытка» не вкладывается какой-либо отрицательный смысл. Государственный строй Империи покоился на всеохватывающей власти монарха, поэтому даже с рациональных позиций приходилось испытывать большие трудности при разделении одной и той же власти на три ее независимых (по определению) ветви. В традиционной картине разделения властей каждая из них имеет свой особый источник, тогда как при абсолютной монархии неизбежен бюрократический солипсизм, своеобразная форма тавтологии, когда любое решение, принятое особым органом, тем не менее получает силу только с одобрения той же самой бюрократии, но более высшей инстанции. В связи с этим в российском законодательстве и появляются такие странные на первый взгляд определения, как «верховная власть управления» и «подчиненная власть управления». Следовательно, формального разделения власти не происходит, а осуществляется ее только иерархическое упорядочивание.

Сперанский, как известно, стремился ввести в России формы народного представительства, для которых планируемый им Госсовет должен был явиться последней инстанцией, одобряющей принятый Думой законопроект, перед его подписанием Императором. Тогда, в 1810 — 1811 гг., эту реформу осуществить не удалось, в связи с чем Госсовет автоматически приобрел законосовещательную функцию, получив вдобавок еще и некоторые права по координации деятельности органов центрального управления (министерств), для которых первоначально, согласно плану реформ, он должен был служить инстанцией предваряющего обсуждения министерского законопроекта перед внесением его на рассмотрение народного представительства. Этим же объяснялось и появление в Уч. ГС 1810 г. формулы «вняв мнению Государственного Совета», по сути являвшейся калькой с французских образцов той эпохи, что в свое время вызвало гневную инвективу Карамзина: «Поздравляю изобретателя сей новой формы, или предисловия законов… государь российский внемлет только мудрости, где находит ее: в собственном ли уме, в книгах ли, в голове ли лучших своих подданных; но в самодержавии не надобно никакого одобрения для законов, кроме подписи государя; он имеет всю власть» [Карамзин. 1991. С. 60]. Отчасти великий историк не понял или сделал вид, что не понял истинного намерения Императора ограничить свою самодержавную власть.