Власть царя Московского противопоставлена власти отдельных лиц как внутри Московского государства, так и за его пределами. В первом случае царь есть pater familias (u№u bo№ pere du peuple) всех своих подданных с правом жизни и смерти, правом на их имущество. Здесь достаточно вспомнить слова Иоанна Грозного: «А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есми были» (Там же. С. 26). Царь — полный владыка, но владыка, однозначно долженствующий действовать на пользу себе и своим подданным. Благо царя — в благе его подданных.

В то же время власть царя есть власть самодержавная 1 , т.е. не зависящая от воли его подданных. Сам Грозный по этому поводу заявляет: «А о безбожных языцех что и глаголати! Понеже те вси царствии своими владеют: как им повелят работные их, так и владеют. А Российское самодержство изначала сами владеют своими государствы, а не бояре и вельможи» (Там же. С. 16).

 

1 Напомним, что русское слово «самодержавие» есть то же, что и немецкое «Souvera№itat». В русском языке слово «самодержавие» буквально от византийского «аитократюр».

Наконец, царь есть олицетворение единства государства, несмотря на то что пережитки вотчинного взгляда на государственную территорию в Московскую эпоху дают долго о себе знать. Так, Котошихин писал, что царским детям и братьям даже в период после Смуты продолжали давать уделы, но уделы «не государственные», как он выразился. Делалось это именно с целью сохранения единства страны, поскольку в противном случае, «как бы то дано было, и тогда б они брату своему царю ни в чем непослушны были, а дети б их от них разлучились, и от того б приходило до великой смуты» (Котошихин. 1906. С. 19).

Единство территории и самодержавие порождали вкупе такой принцип, как единство власти. Боярская Дума, Земские соборы и прочие органы, пользовавшиеся властными полномочиями, никогда не действовали самостоятельно, а если и действовали, то народ их либо сам не воспринимал, либо Собор прямо заявлял, что его главной целью является избрание царя. Так, известная семибоярщина в 1610 г. после низложения Василия Шуйского разослала по стране присяжные грамоты, в которых призывала народ признать их, бояр, власть: «Мы присягаем во всем их бояр слушати и суд их любити, что они кому за службу и за вину приговорят, и за Московское государство и за них стояти и с изменниками битися до смерти». Подобное эгалитарное заявление кучки аристократических проходимцев буквально вывело из себя патриарха Гермогена, который разразился в адрес бояр следующим письмом: «Бывшим боярам нашим, а ныне же и не ведаем, как и назвать вас, но ни во ум нам не вмещается сотворенная вами, ни слух нам никогда от таковых прияша, ни в летописаниях видехом, каковая невместимая человеческому уму содеяшася вами»; и далее: «Чающее бы они на Царя возсташа, а того забыва, что Царь Божиим изволением, а не собою приим царство». Но такое помрачение рассудка не могло увести народ от общей мысли и убеждения, которые выразили соборные посланцы в 1613 г. Михаилу Федоровичу Романову, заявив: «Без Государя ни на малое время быти не можно».