Судебные доказательства.

Состав судебных доказательств в Московскую эпоху существенно изменяется. Во-первых, изменяется сущность старинных послухов. Они полностью сливаются с видоками процесса времен Русской Правды. Законодатель теперь четко определяет: «А послухом, не видев, не послушествовали» (ст. 67 Первого судебника). Во-вторых, по смыслу ст. 52 того же памятника видно, что послух утратил свою древнюю сакральную сущность как разновидность Божьего суда. Он уже не должен сам биться на поле или выставлять вместо себя наймита. Послух должен быть совершеннолетним. Его показания записывались, после чего назывались «сказкой». Весьма важно было то, что сказка послуха должна была в точности соответствовать показаниям стороны в процессе. В противном случае эта сторона проигрывала дело.

Характерным для русского судебного процесса в это время было то, что послух мог в любой момент отказаться от своих показаний. В одном документе XV в. читаем: «…да пошед мхом полверсты Есюнинские волости старожилец Овдоким Дорофеев, став, тако рек: «яз, господине, на тех межах не бывал, а идти, господине, не ведаю куды». И судиа спросил Есюнинские волости старожильца Овдокима Дорофеева сына: «Сказывал еси мне, что межи знаешь, а ныне по межам почем не идешь? Болен ли еси, или тя кто скупил? Поиди по межам за своим товарием за Тонким за Гридиным сыном». И Овдоким Дорофеев тако рек: «Не болен еси, господине, вижю, а не скупил мя, господине, никто, а не знаючи, господине, межи, как ми идти?» Да и воротился» (А.Ю. 1838. № 20). Впрочем, если послухов было много и показания (сказки) их разнились между собой, дело для них могло кончиться поединком (ст. 15 Второго судебника).

Говоря об институте свидетелей в Московский период, необходимо выделить такой вид показаний свидетелей, как ссылка. Под последней следует понимать непосредственную ссылку стороны в процессе на свидетеля или группу свидетелей. Формализм московского процесса сказывался в том, что таких ссылок на свидетелей могло быть две: «ссылка из виноватого» и «общая ссылка» (общая правда). Под первой подразумевалась высшая сила свидетельских показаний, данных против сославшихся на свидетелей. Истец или ответчик указывали свидетелей, но если эти свидетели свидетельствовали против них, то против такого доказательства по московским понятиям доводов не было. Общая ссылка подразумевала согласованные показания нескольких свидетелей, на которые ссылались стороны в процессе.

Следующий вид доказательств — повальный обыск. Он особенно применялся при такой форме процесса, как розыск. Цель его — приискание прямых улик, например поличного, известного уже Псковской судной грамоте. Важно также, чтобы поличное было изъято из-под замка, в доме обвиняемого: «А поличное то, что выимут из клети из-за замка; а найдут что во дворе, или в пустой хоромине, а не за замком, ино то не поличное» (ст. 11 Белозерской уставной грамоты 1488 г.). Другой стороной обыска и, пожалуй, наиболее его верной стороной была форма поклепа. Суть обыска состояла в опрашивании возможно большего числа людей с целью приискания надлежащей улики в виде не поличного, а оговора-показания. Такова, например, суть ст. 12 Первого и ст. 58 Второго судебников.