Другим значительным сдерживающим фактором законодательной работы Думы были равные с нею права Государственного Совета, поскольку в силу ст. ст. 29 — 49 Уч. Госдумы, ст. 110 Св. осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г. утвержденный Думой законопроект передавался на рассмотрение Государственного Совета, который мог наложить на него свое veto, правда, в последнем случае для разрешения конфликта полагалось создавать согласительную комиссию, «образуемую из равного числа членов от Государственного Совета и Государственной Думы по выбору Совета и Думы по принадлежности» (ст. 51 Уч. Госдумы). Наконец, действовавшими на тот момент законами не предусматривался порядок преодоления российским парламентом тех воспрещений (veto), которые налагались монархом на утвержденный и Думой и Советом законопроект.

Финансово-хозяйственная компетенция Думы ограничена была в меньшей степени, хотя и здесь в Основных государственных законах существовали зарезервированные статьи государственного бюджета (по дворцовому и военному ведомствам), которых Дума в принципе не могла существенно изменить. Стоит также отметить, что роспись вслед за Думой утверждалась и Государственным Советом, который также мог внести в нее свои коррективы.

Административная компетенция Думы покоилась на положениях ст. 33 ее Учреждения, согласно которой Дума могла обращаться к министрам и главноуправляющим отдельными ведомствами с запросами по поводу их деятельности. Обычно в парламентской практике такие полномочия народных представительств именуют «контрольными», подразумевая под ними реальную возможность парламента, выразив соответствующему министру вотум недоверия по результатам депутатского запроса, отправить его в отставку. В России, где ответственность министров полагалась только перед Императором, последнее было просто невозможным. Вместе с тем действующее законодательство предусматривало для депутатов возможность получения необходимой в их работе информации от самого министра или соответствующего должностного лица. Правда, чиновник мог сослаться на соображения «государственного порядка» и отказать Думе в представлении требуемых сведений (ст. ст. 40 и 41 Уч. Госдумы). Одновременно с этим Дума могла принять мотивированное заявление о «незакономерности» действий тех или иных должностных лиц; проект такого заявления подавался Председателю и подписывался не менее чем 30 депутатами (ст. 59 Уч. Госдумы). По проекту заявления проводились прения, и если Дума не удовлетворялась разъяснениями соответствующего чиновника, она квалифицированным большинством (2/3 от ее списочного состава) представляла через Председателя Государственного Совета на рассмотрение царя вопрос о дальнейшей участии такого должностного лица.

Дисциплинарные полномочия Думы определялись прежде всего ее властью в отношении собственных членов. Так, Дума проверяла законность выборов депутатов (ст. 102 Св. осн. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г.); она лишала депутатов неприкосновенности (ст. 16 Уч. Госдумы). Правда, в последнем случае, как теперь известно, закон устанавливал довольно широкий перечень оснований к такому решению. Дума устанавливала правила внутреннего распорядка в собственных стенах, а также принимала Наказ (регламент) (ст. 62 Уч. Госдумы). Правда, поскольку согласно своей последней статье Наказ публиковался Правительствующим Сенатом, то он мог в силу положений ст. ст. 91 и 92 Св. осн. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г. отказаться публиковать Наказ Думы, если находил, что его положения противоречат Основным законам Империи.