Характерно также то, что практика функционирования этого института прямой демократии в эпоху «готической» Руси выработала несколько общих своих форм, классификация которых принадлежит уже упоминавшемуся И.И. Срезневскому.
Итак, «созвати вече» — прямое и непосредственное действие по созыву веча: «гражане же, слышавшее се и созваша вече, и рекоша Давиду людье на вече: «выдаша мужи сия, мы не бьемся за сих»» (ПСРЛ. Т. II, стб. 242). Таким образом, горожане отказались заступиться за своего князя, участвовавшего в ослеплении князя Василько.
«Звати в вече» — разновидность созыва, из которого видно, что он отличается специальным субъектом, лицом, которое созывает собрание: «Князь Мстислав в вече поча звати».
«Звонити вече» — указание на конкретный способ созыва: «И Онцифор с Матфеем созвони вече у святой Софии, а Федор и Ондрешко другое созвониша на Ярославли дворе» (ПСРЛ. Т. III. С. 356).
«Поставити вече» или «стати вечем» — указание на место проведения вечевого собрания, например: на Ярославле дворе или около храма Св. Софии в Новгороде Великом.
Особенно интересны те словосочетания в древнерусском политическом лексиконе, которые указывают на предмет собрания. Иногда этот предмет указан весьма туманно. Например: «деяти вече». В Ипатьевской летописи под 1169 г. читаем: «Том же лете начаша новгородцы вече деяти в тайне по дворам на князя своего на Святослава на Ярославича, и приехавшее на Городище приятели его, начаша поведати: «Княже, деют люди вече ночь, а хотят тя яти» (ПСРЛ. Т. II, стб. 537). Или: «створити вече на кого-либо» — вот пример: «створиша вече на посадника Дмитра и братью его». Или: «свести с веча» — указание на решение и конкретный способ его исполнения: «и сведеша и с веча, сринуша и с мосту».
Состав веча полностью соответствовал эпохе прямой демократии: на него могли являться все заинтересованные юридически свободные люди. Однако были и особенности, связанные со сложной структурой волости. Она, как мы помним, не была однородной, разделялась на город и пригороды, население которых в политическом отношении находилось в подчиненном отношении. Вот, пожалуй, самое яркое описание этой ситуации.
Летописец радуется тому, что население пригорода (Владимира) вдруг решило стать политически самостоятельным: «Да подивимся чуду новому великому и преславному Матери Божья, како заступи град свой от великих бед, и гражданы своя укрепляет, не вложи бо им Бог страха и не убояшася князя; два имущее в власти сей, и бояр их прещенныя ни во что же положища за 7 недель. Безо князя будуще во Володимере граде. Толико возложше всю свою надежду и упованье к святой Богородице и на свою правду. Новгородцы бо изначала и смоляне, и кияне, и полочане и вся власти яко на дому на веча сходятся; на что же старейшие сдумают, на том же пригороды станут. А здесь город старый, Ростов и Суздаль, и все бояре хотяше свою правду поставити, не хотяху створити правды Божией, но «како нам любо» рекоша, «тако створим. Володимер е пригород наш» (ПСРЛ. Т. I, стб. 377 — 378).