1 Иосиф Дицген — немецкий рабочий-кожевенник, современник Маркса и Энгельса. Считается, что он самостоятельно, независимо от Маркса, выработал учение, схожее с марксизмом. Однако этот тезис никогда не был подтвержден научным образом. Все работы Дицгена, опубликованные уже в СССР, представляют собой образчик чистейшего графоманства и свидетельствуют только о малообразованности их автора.
Вернемся тем не менее к основной нашей теме. Дальше, после того как рабочий увидел истинную причину собственного исторического положения, происходит нечто волшебное. Сознание, как известно, имеет историческую форму мышления «здесь» и «сейчас». Даже с точки зрения диалектики такая форма мышления объективна, поскольку отражает реальность. Но она же и субъективна, поскольку полный охват мышлением тотальности (всей совокупности причин, приведших к мышлению «здесь» и «сейчас») невозможен. Поэтому всякое сознание, классовое, марксистское и т.п., есть ложное сознание. Ложность предопределена конкретикой выхваченного из процесса мышления его исторического акта: «здесь» и «сейчас» неизбежно пасует перед потоком времени. История, следовательно, — это не то, что действенно на данном отрезке времени, а то, что имеет смысл для довольно долгого срока времени. История становится совокупностью тех идей, которыми руководствуются люди в потоке времени.
Следовательно, необходим инструментарий, посредством которого конкретные формы сознания становились бы вечными, вневременными — sub specie aeter№itatis. Но марксизм не способен этого дать. Субъективизм (читай — конкретика) классового сознания будет выбирать из всего потока фактов общественной жизни только те, которые (sic!) выгодны классу с точки зрения его интересов, понятых достаточно узко. Но при этом узкий интерес класса, его субъективное классовое сознание будет стремиться выдавать себя в качестве «мысли, адекватной объективной ситуации людей», как очень метко сказал уже упомянутый нами Д. Лукач. Поэтому любое классовое сознание порочно, поскольку оно ложно. Любое классовое сознание способно порождать только химеры. И классовое сознание пролетариата, по Марксу, родило одну из самых страшных химер — доктрину диктатуры пролетариата.
Доктрина диктатуры пролетариата.
«Классовая борьба, — писал Маркс в письме к Ведемейеру, — необходимо ведет к диктатуре пролетариата… Эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов». Происходит это с неизбежностью потому, что развитие капиталистического общества, как считал Маркс, ведет к гигантскому накоплению богатства на одном полюсе общества и гигантской же пауперизации на другом полюсе того же самого общества. Степень пауперизации такова, что вызывает ничем не купируемые страдания класса пролетариата. Тогда, когда пролетариату становится невыносимо, когда он не в силах более терпеть свое положение, тогда происходит социальный взрыв, названный Марксом социалистической революцией. Именно в этот момент «бьют часы капиталистической эксплуатации, экспроприаторов экспроприируют». Экспроприация экспроприаторов имеет форму гражданской войны. Социалистическая революция возможна только в этой форме. Эта форма имеет своим содержанием «самую авторитарную вещь на свете, которая только возможна, как писал Энгельс, революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков, пушек, т.е. средств чрезвычайно авторитарных. И победившая партия по необходимости бывает вынуждена удерживать свое господство посредством страха, который внушает реакционерам ее оружие». Здесь надо заметить, что опасность все время сидеть на штыках, а как говорил еще Наполеон, это крайне неудобно, мало волнует марксистов. Маркс полагал, что классовая борьба по мере укрепления социализма будет только спадать, хотя такой марксист, как И.В. Сталин, на практике показал обратное. Поэтому диктатура пролетариата, а именно Маркс впервые употребил этот термин, представляется на самом деле институализированной формой бесконечной гражданской войны, конец которой не предвидится.