Неприкосновенность личности, тайна переписки, неприкосновенность жилища. Неприкосновенность личности гарантировалась двумя последними советскими конституциями: ст. 127 Конст. 1936 г., ст. 54 Конст. 1977 г. Только Конституция 1918 г. замалчивала этот вопрос, что характерно для конституции государства диктатуры пролетариата, где неприкосновенным не может быть никто. Однако неприкосновенность личности, жилища и тайна переписки в полной мере гарантируются не конституционными нормами, а текущим законодательством и практикой правоохранительных органов. В цивилизованных странах принцип неприкосновенности гарантируется тем, что решение о нарушении этих прав принимается только судом! Советское законодательство предусматривало, что решение об этом принимает прокурор. Только в новом Уголовно-процессуальном кодексе России 2001 г. впервые в отечественной практике была предусмотрена подобная процедура. Излишне, наверное, говорить, что все время существования Советской власти для ее репрессивных органов, таких как ВЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ — КГБ, никогда не существовало никаких ограничений в этом вопросе.

Свобода слова. Конституция 1918 г. в ст. 14 предусмотрела такую свободу только для трудящихся. Статья 125 Конституции 1936 г. разрешала эту свободу только в интересах трудящихся, а ст. 50 Конституции 1977 г. — в интересах народа и в целях укрепления и развития социалистического строя. Конечно, свободы слова, как ее понимает цивилизованная правовая система, в Советском Союзе никогда не было. Целевая свобода — это не свобода. Кроме того, ст. ст. 69 и 70 УК РСФСР 1922 г.; ст. 58.10 УК РСФСР 1926 г. и ст. 70 УК РСФСР 1960 г. содержали такую квалификацию преступления, как антисоветская агитация и пропаганда. Даже при не очень сильном желании под эту статью можно было подвести все, что угодно, поскольку «с объективной стороны, — гласил официальный комментарий к УК РСФСР 1960 г., — под антисоветской агитацией и пропагандой понимается распространение идей антисоветского содержания. Это может быть беседа, выступление, доклад и т.п. Для квалификации не имеет значение, какое количество лиц присутствует при этом». И далее: «…антисоветская агитация и пропаганда осуществляется путем показа антисоветского кинофильма, вывешивания буржуазно-националистических флагов, эмблем и т.п.». Далее комментатор рекомендовал считать антисоветскими «книги, брошюры, статьи, надписи и иные произведения, фиксирующие антисоветские идеи (пластинки, фотоснимки, магнитофонные записи и т.д.)». «Под распространением произведения понимаются все способы доведения его до сведения окружающих (показ, рассылка по почте, подбрасывание в почтовые ящики и в общественных местах, расклеивание и т.п.)» [Уголовный кодекс. 1984. С. 191].

А что же есть, собственно, сама антисоветская идея? Обычно комментарии сходились на том, что антисоветская идея — информация, содержащая сведения, порочащие советский строй. Это должно было быть «клеветническое измышление». А вот здесь и начиналось самое трудное. Повесть М.А. Булгакова «Собачье сердце» — это антисоветское произведение? Конечно, да еще какое! Повесть И.А. Бунина «Окаянные дни» — антисоветчина? Да еще какая! А что же там клеветнического? Вот и получалось, что антисоветским произведением можно было считать то, которое содержало в себе правду о первой в мире стране социализма!