Принципы, на которых строилась организация Советов, также представляют определенный интерес для юриста. Первое, на что следует обратить самое пристальное внимание, Советы отрицали принцип деления власти, даже в сугубо техническом смысле. Совет считался органом, обладающим всей полнотой власти, во всем ее объеме и видах. Совет сам принимал решения, сам их выполнял, сам контролировал их исполнение. Довольно долго на местах и на уровне вторых инстанций судебная власть находилась в полном подчинении Советов. А на уровне последней инстанции — Верховного Суда СССР и союзных республик — вплоть до учреждения поста Президента СССР в марте 1990 г. В этом смысле Совет — форма хоть и представительства, но обладающего весьма огромной компетенцией и властью.

Второе, Советы строились на принципе так называемого демократического централизма. Принцип этот был заимствован из организации большевистской партии. Суть его сводилась к тому, что члены партийных организаций различного уровня вольны до принятия решения вышестоящей партийной инстанцией вести свободную дискуссию по любым политическим вопросам. Но как только решение принято вышестоящим органом, все нижестоящие органы обязаны беспрекословно исполнить это решение. Применительно к Советам этот принцип означал наделение каждого из них своей особой компетенцией, в пределах которой они вольны были принимать решения, но вместе с тем они были обязаны беспрекословно и точно исполнять решения вышестоящих Советов. На практике это означало, что практически все Советы, за исключением Советов высшего уровня — Съезда Советов, Верховных Советов, их особых исполнительных органов, обладали компетенцией органа местного самоуправления — не более. При этом следует добавить, что практически сразу вся полнота власти от Советов переходит к их исполнительным комитетам — исполкомам, где решения принимались, сами же Советы со временем превратились в формальную машину для одобрения выработанных исполкомами решений.

Иного, впрочем, и не могло быть при однопартийной системе. Коммунисты безраздельно господствовали в самих Советах и их специальных отделах, что фактически вело к полной монополизации власти в одних руках. При таком состоянии дел совершенно неважным становилось, где принимается решение. Критерием здесь становилась бюрократическая, техническая сторона дела. Эффективнее всего решения вырабатываются небольшими коллективами профессиональных управленцев, а не на демократически построенных собраниях с прениями, голосованием и тому подобными механизмами.

Третье, Советы образовывали единую систему, весьма строгую вертикаль власти, что обеспечивало исключительно эффективную управляемость страны. Большевистская модернизация России доказала всю эффективность Советской власти. При иной форме ее организации страна не смогла бы за 20 лет достичь весьма впечатляющих успехов в индустриализации. Иной вопрос, насколько продуманной и разумной была идея, ради которой эта модернизация проводилась. По-настоящему высокотехнологическое, наукоемкое производство Россия тогда так и не смогла создать. Индустриализация проходила не на основе внутренних научных разработок, а за счет лицензионных производств. До сих пор не рассекречены условия лицензионных контрактов Правительства СССР с рядом западных стран, но не это главное. Лицензионное производство в условиях политики хозяйственной автаркии, проводимой Советами, привело к технологической зависимости промышленности СССР от Запада. Собственные разработки не внедрялись — эта была главная проблема советского НИОКРа. Такая зависимость дала о себе знать в наиболее острой форме в конце 1980-х гг.