В начале Имперского периода большей частью предпринимаются попытки механического перенесения норм иностранного законодательства на русскую почву. В последующем рецепция приобрела более взвешенный характер и проходила при посредстве научной мысли. Русская цивилистическая школа испытала на себе громадное влияние германской школы пандект, что объяснялось не только высоким научным уровнем последней, но еще и тем, что система высшего образования фактически была скопирована с прусского образца. Стоит напомнить также, что хорошим стилем научной подготовки русской профессуры до 1917 г. была обязательная научная трехгодичная стажировка при крупных научных центрах Европы.
§ 2. Лица в русском гражданском праве
Дохристианская эпоха определяла право- и дееспособность лица в зависимости от нескольких факторов. Первое — ценность лица для коллектива: это хороший воин, охотник и т.п.; второе — состояние, в котором оно было рождено. Эти факторы не позволяли еще в полной мере появиться в указанную эпоху самому понятию «лицо». Личность (perso№ae) пока еще находилась в тени той общественной группы, к которой она принадлежала по рождению. Рудименты этого отношения мы встречаем, например, в «Русской Правде», где слово «лице» и производные от него означают некую совокупность объектов гражданско-правовых отношений, но отнюдь не субъекта права.
Другая особенность правового положения (статуса) лица в России вплоть до 1861 г. была его особая сословная принадлежность. Сословность лица в принципе до 1917 г. до известного постановления Временного правительства довольно существенно влияла на объем его правоспособности (Вест. ВП. 1917. № 15/61). И хотя собственно сословия появляются довольно поздно, как известно, процесс их юридического формирования занял более полутора веков, даже в эпоху досословную мы видим деление населения на особые разряды, основанием которых являлся род службы, напрямую влиявший на право- и дееспособность. Не стоит при этом забывать, что рабство (холопство) в России de iure отменяется только по первой ревизии — в 1718 г. К этому необходимо также добавить существенное ограничение право- и дееспособности в зависимости от национальной принадлежности и — самое главное — вероисповедания лица. Правда, следует признать, что гражданская право- и дееспособность все же не в столь большой степени, в сравнении с политической правоспособностью, страдала от указанных факторов.
Эти все перечисленные выше особенности были уже рассмотрены нами в соответствующих разделах, посвященных положению различных групп населения России в отдельные периоды истории ее права. Поэтому здесь нет необходимости повторять сказанное. Следует, на наш взгляд, сосредоточиться на наиболее абстрактных вопросах статуса лиц за весь период существования России.
Физические лица.
В наиболее древнейший период, в языческую эпоху, пол не служил основанием для различения правоспособности и дееспособности лица. Однако по мере укрепления государственности положение меняется. Уже «Русская Правда» знает понятие «полувирья», которая платится за убийство женщины в противоположность «виры» за убийство мужчины (ст. 105 РП Кар. сп.). В то же время Псковская судная грамота не различает особо юридическое положение мужчины и женщины в сфере имущественных отношений (ст. ст. 88 и 89 ПСГ). Процессуальные права женщине гарантированы особо (ст. 119 ПСГ). Более поздние акты, например Первый московский судебник, знают понятие «вдова», которая живет «своим домом». Особый объем дееспособности гарантирован женщине при выходе замуж (ст. 11 гл. XVI Соб. ул.). Но в целом правоспособность женщин в Московскую эпоху подвергается ограничению, женщина утрачивает право владения недвижимостью — вотчинами и поместьями. В отношении вотчин признается, что она не наследница даже по завещанию (Ук. 1562 г.). Это общее ограничение владельческих прав женщин сохраняется вплоть до издания Свода законов гражданских, ст. 1127 которого наделяет преимущественным правом наследования по закону недвижимости только лиц мужского пола.