Владение (отдельное от права собственности) определялось законом как «особое право, коего пространство, пожизненность или срочность определялось» собственником, по тем или иным причинам передавшим его владельцу (ст. 514 Св. зак. гр.). Владение могло превратиться в право собственности в силу данности (usucapio) (ст. 533 Св. зак. гр.). Напомним, в России этот срок составлял 10 лет.
Объектом права собственности, согласно Своду законов гражданских, полагались вещи как движимые, так и недвижимые. Само различение их в русском праве восходит к глубокой древности, но терминология встречается только в законодательстве Петровской эпохи. Знало русское право, как и право квиритов, вещи заменимые и незаменимые. Различие в этих объектах влияло на способы (форму) приобретения прав на эти вещи. Особым институтом русского права была инвеститура. Первые инвеститурные акты под названием «грамота ввозная» или «грамота послушная» относятся к Московской эпохе.
Советская власть упразднила деление вещей на движимые и недвижимые. Так, примечание к ст. 21 ГК РСФСР 1922 г. гласило: «С отмены частной собственности на землю деление имущества на движимые и недвижимые упразднено».
В советских Гражданских кодексах 1922 г. и 1964 г. удержалось различение права собственности и владения. ГК 1922 г. защищал права законного и добросовестного владельца (ст. ст. 59 и 60 ГК 1922 г.; ср. ст. ст. 151, 156, 157 ГК 1964). Суррогатом права собственности с начала 1930-х гг. становится так называемое право оперативного управления, которое наделяло правомочиями собственника учреждения и предприятия по целевому использованию государственной собственности. Впрочем, это право закреплялось и за колхозами.
На последнем следует остановиться подробнее. Общее доктринальное определение гласило, что «право оперативного управления есть субъективное право, принадлежащее участникам гражданских правоотношений» [Гражданское право. 1969. 1. С. 316]. Государство в этом случае допускало фикцию свободного оборота государственного же имущества среди государственных учреждений, предприятий и юридических лиц. Имущество, даже будучи десять раз проданным, продолжало оставаться государственным, но оборот этого имущества, его фиктивное накопление на балансе того или иного предприятия свидетельствовало о беспомощности плановой экономики. Иного стимула заставить госпредприятие хоть как-то эффективно работать не нашлось.
Институт давностного владения в советское время был упразднен.
В институте права собственности помимо давностного владения различают и такой его способ приобретения, как находка. В древнейший период находка могла считаться только разновидностью воровства. Тот, кто нашел вещь, всегда рисковал быть обвиненным именно в этом. Более ясный порядок устанавливается только в период Империи. Устав воинский 1716 г. устанавливал право собственности на найденную вещь только после объявления о находке. Требование о публичном объявлении (публикации в газетах или заявление в полицию) вошло потом в Свод законов гражданских (ст. ст. 537 и 538). Большевики объявили всякую найденную вещь, в случае невозможности отыскания собственника, государственной собственностью (ст. 68 ГК 1922 г.). Утайка находки каралась тюремным заключением на срок в один месяц (ст. 168 УК РСФСР 1926 г.). Презумпцию государственной собственности на находку сохранил и последний советский Кодекс (ст. ст. 144 и 145 ГК 1964 г.).