Вопрос территориальный первоначально упирается в проблему «возвышения» Москвы. В этом вопросе, надо сказать, полностью отразились колебания отечественной историографии от Карамзина до марксистов.

С.М. Соловьев сформировал традицию в этом вопросе. Он первый настоял на выгодном географическом положении Москвы как причине ее возвышения. Аналогично высказывался В.О. Ключевский. Но выгодность географического положения оценивалась ими по-разному. Соловьев, например, видел выгодность в срединном положении Москвы. Москва — пограничье между югом и северо-востоком. В.О. Ключевский утверждал, что Москва — этнографический центр Великороссии. Сразу видна натянутость «географической» причины, так как непонятно, что с точки зрения географии представляет собой Москва: центр племени или пограничный пункт? Очевидно, что ни то и ни другое, на что обратил внимание академик К.Н. Бестужев-Рюмин.

Производным от географического тезиса является утверждение о так называемой географической безопасности Москвы от татар. С.М. Соловьев вслед за М.П. Погодиным настаивал на том, что ко времени нашествия монголов в древнерусском государстве наметилась устойчивая переселенческая тенденция под воздействием половцев: с юга на запад, в Галицию, а оттуда в Польшу, и с юга на северо-восток, в Суздальскую землю. С нашествием монголо-татар эта тенденция только усилилась, особенно по линии северо-востока, поскольку здесь с 1293 г. вплоть до Тохтамыша (1382 г.) ничего не было слышно о татарских набегах. В.О. Ключевский и М.К. Любавский также присоединились к этому мнению.

Что можно на это сказать? В данном случае перед нами классический пример путаницы причины со следствием. Если брать за основу частоту разорения татарами той или иной области северо-востока Руси, то наиболее безопасным местом следует, например, признать Новгород Великий, который татары вообще ни разу не разоряли. Также безопасными становятся полоцкие земли под властью Литвы, но там население почему-то не скапливается, а предпочитает уходить на Москву. Далее, если принять за причину стремление уйти от татар, то наиболее безопасный путь — на запад, через Венгрию и Польшу, как это сделали, например, половцы. Утверждение о том, что Москва-де защищена была лесами, вообще смехотворно. Получается, что татарская конница, которая дошла от Тихого океана до Адриатики, видите ли, устрашилась финских чащоб! Зимой, когда коммуникациями становятся замерзшие реки, Русь вообще была беззащитна перед Степью.

Следующей производной от якобы выгодного географического положения Москвы является ее удачное торговое положение. На этом особенно настаивал В.О. Ключевский, пытаясь увязать торговлю с ростом городов и колонизацией Заволжья, в чем огромную роль, по его мнению, играли монастыри. Этот тезис получал аргументацию в выводах еще Карамзина, как-то заметившего, что основание большинства монастырей России приходится как раз на время ига, что подтверждалось другим фактом, отмеченным в свое время Г.В. Федотовым, — чрезвычайно большим ростом числа русских национальных святых в это же самое время. Но тогда получается, что Церковь и города вообще пользовались покровительством власти при татарах, Москва здесь — не исключение.