Положение бояр определено памятниками той эпохи как положение слуг царя. Судя по Судебникам и Уложению, бояре, либо главы приказов, либо наместники, либо волостели, либо воеводы. Разумеется, все они члены Боярской Думы. Одновременно стоит отметить, что положение боярина, несомненно, более высокое, нежели детей боярских. Так, боярин получает гораздо более высокие пошлины с судебных дел, им решенных; он защищен от бесчестия гораздо сильнее, чем другие. Защита его чести определяется в каждом отдельном случае царским указом, несмотря на то что ст. 26 Второго судебника и ст. 7 Третьего судебника в общем определили денежную пеню за бесчестие боярина размером в его годовой доход. Соборное уложение, можно сказать, только уточняет, что пеня может взыскиваться, если бесчестие наносится равным, если нет, то виновный наказывается кнутом и тюремным заключением. В общем положение боярина ниже только положения епископата Русской православной церкви, отмеченного в гл. X Уложения.

По своему служебному положению боярин, безусловно, второе лицо в государстве. Это особенно четко видно на примере Бориса Годунова, но об этом ниже. Боярину поручен суд великого князя; наиболее важные дела боярин судит с доклада. «А которого жалобника а непригоже управити, и то сказати великому князю», — гласит ст. 2 Первого судебника. Здесь же уместно сослаться на ст. 18 того же памятника, согласно которой отпускная грамота, не заверенная боярином, за исключением отпускной грамоты, выданной самим великим князем, объявляется недействительной. Особенно ясно это становится видно при сравнении со ст. 20 того же источника, где отпускная грамота, выданная наместником или волостелем без права боярского суда, должна быть одобрена боярином. Далее, из содержания ст. 21 видно, что боярский суд приравнен к суду великого князя: «А с великого князя и с детей великого князя суда имати на виноватом по тому же, как и с боярского суда».

Для истории боярства в ранний московский период характерна еще одна интересная деталь. Мы не случайно сравниваем служилое население с тяглым. Тяглые, как известно, до 1600 года пользовались правом Юрьева дня (см. ниже). Поэтому, думается, весьма правомерен вопрос: а был ли свой Юрьев день для боярства? Был. Это называлось правом свободного перехода бояр от одного князя к другому: «…и боярам и детям боярским и слугам и христианом меж нас вольным воля» (Собрание. 1813. 1. № 127). Бояре, следовательно, будучи основным проводником княжеской власти в ранний московский период и, будучи экономически независимыми, состояли в свободном договорном отношении с великим князем, что влекло за собой, в частности, свободу выбора для себя господина, которому тот или иной боярин предпочитал служить. Нередко на Москве этот принцип подкреплялся заявлениями великих московских князей. «А бояром и слугам вольным воля; кто поедет от нас к тобе и к великому князю или от тобе к нам, нелюбья ны не держати», — читаем в договоре сыновей Калиты (1341 г.).