Постепенное укрепление могущества великого князя Московского выразилось в том, что боярство и другие независимые служилые люди утратили право самостоятельного распоряжения собственной судьбой. Уже в договоре Дмитрия Донского с кузеном его Владимиром Андреевичем находим следующие строки: «А коли ми будем всести на конь, а тобе со мною, или тя куды пошлю и твои бояре с тобою»; или: «А кого коли оставити у тобя бояр, про то ти мене доложити, то ны учинити по згадце: кому будет слично ся остати, тому остатися, кому ехати». Еще позже положение бояр стесняется настолько, что они уже не стоят перед выбором, все бояре поставлены в жесткие рамки несения службы перед государством. Так, в договоре Василия I (1405 г.) со своими братьями читаем: «А кто которому князю служит, где бы ни был, полезти ему с тем князем, которому служит; а городская осада, где кто живет, тому туто сести».
В отечественной историографии, особенно в советской (впрочем, «белые вороны» были и в дореволюционной, например Н.П. Павлов-Сильванский), эти положения, регулировавшие право боярского отъезда, расценивали как доказательство наличия феодальных порядков в России. При этом авторы данной концепции всегда упускали и упускают главное: почему наличие «феодальных» (как они думают) порядков в России дало совершенно противоположный европейскому результат? Говоря проще, если бы в России был феодализм, большевики никогда бы не смогли захватить власть в стране. Не стоит забывать, что это право вольного перехода существовало в рамках жесткой политической парадигмы власти золотоордынского хана, ставленником которого был великий князь Московский. Этот характер государственной власти неизбежно превращал вольные переходы бояр в банальную склоку слуг со своими господами, склоку из-за большего жалованья, что неизбежно говорит о том, что служба несется с жалованья, а не с вотчины! Самый распространенный вид такого жалованья — хорошо известное кормление, отдача в прокорм даней и судебных пошлин с вотчин и владений великого князя!
* * *
Бояре делились на два общих разряда: бояре больших родов (первостатейные), таковых Котошихин насчитал 16 родов, и бояре низших родов (другие статьи), числом 15. Большие роды известны тем, что представители их в конце своей служебной карьеры бывали только боярами, низшие же «бывают в околничих и боярех». Кроме того, дочери больших бояр не могли быть взяты в услужение царицей без согласия родителей, тогда как дочери бояр младших родов «царица и царевна для житья взятии к себе в дом, и им то вольно» (Котошихин. 1906. С. 35).
В Московском государстве было три высшие боярские должности после царя. Первая — конюший: «А бывает конюшим, и тот первый боярин чином и честью; и когда у царя после его смерти не останется наследника, кому быть царем кроме того конюшего, иному царем быт некому, учинили б его царем без обирания» (Там же. С. 81). Правда, при Романовых боярина-конюшего уже не было, печальный опыт Бориса Годунова послужил причиной того, что «ныне в такой чин допускати опасаются». Вторая — дворецкий, который был главным управителем всего дворцового имущества. Третья — боярин оружейничий. Он заведовал обширным военным хозяйством Московского государства.