Не обошла ст. 85 Второго судебника стороной и вопрос о закладе вотчин. Обращает на себя внимание в этой связи особый упор законодателя на равнозначную оценку вотчины при закладе («и тем сторонним людем, не вотчичем, те вотчины в заклад имати в толке, чего та вотчина стоит»). В этой связи верна мысль советского комментатора Судебника 1550 г. о том, что законодатель этой статьей подрывает основы родового вотчинного владения землей, сближает вотчину по статусу с поместным владением [Судебники. 1952. С. 299]. На этот вывод наталкивает также запрещение законодателя выкупать (а не покупать) вотчину «за чюжие деньги».

Правила о закладе повторены практически слово в слово ст. 22 пространной редакции Третьего судебника со ссылкой на ст. 85 Второго. Статья 30 гл. XVII Соборного уложения царя Алексея Михайловича распространила правило о сорокалетнем сроке давности и на заклад. Согласно Стоглаву 1551 г. запрещено было дарить вотчины монастырям, продажа вотчин возможна была только с согласия правительства. То, что общее направление законодательства шло именно к этому, показывает Указ 1557 г. об указной оценке вотчин. Способ калькуляции продажной цены вотчин явно не в пользу вотчича, пожелавшего воспользоваться своим правом родового выкупа. Так, земля под лесом идет по цене пашенной, цена, определенная в духовной, пересмотру не подлежит и др. Следующий Указ 1562 г. регулировал положение вотчин бывших удельных князей. Такие вотчины отныне запрещалось продавать, дарить, давать в приданое дочерям; при отсутствии наследников мужского пола вотчины отписывались на Государя. В последнем случае цари нередко запрещали боярам жениться. Более того, завещательные отказы агнатам нуждались теперь в правительственном подтверждении. Отсюда видно, между прочим, сильное желание правительства подменить собою род. Государь, таким образом, совершает в некотором роде общегосударственную коммендацию, жалуя в собственность то, что и так является собственностью данного лица. Но оценка этого явления как феодального была бы более чем сомнительной. Власть не подвергается обычной эрозии, такой характерной для обычного (западного) феодализма. У нас вотчинник не приобретает, а, наоборот, все больше и больше теряет публичные права, которые он имел в качестве землевладельца.

Способы обеспечения наследников женского пола по этому указу вообще говорят о приближении вотчины к поместью, поскольку в Соборном уложении мы встречаем аналогичные способы обеспечения вдов и сирот помещиков. Более того, указ предписывает широкие конфискации. Безденежно отписываются на Государя вотчины, пожалованные при Василии III, но проданные за 15 — 20 лет до указа. Вотчины, проданные за 10 лет до указа, царь предписывает либо отписывать на себя, либо выкупать казне. Подобный странный способ применения сроков исковой давности М.Ф. Владимирский-Буданов склонен объяснять тем, что «покупщики в последнем случае предполагаются живыми и служащими; от Государя зависит, пожаловать их за службу или нет. Впрочем, может быть, здесь принималось в расчет и то обстоятельство, что покупщики уже вознаградили себя долговременным пользованием» [Хрестоматия. 1909. 3 : 26]. Но налицо, совершенно очевидно, другой факт — стремление правительства ослабить вотчинников во что бы то ни стало! Соборным постановлением 1572 г. правила Указа 1562 г. были распространены на все государство (раньше они касались только бывших удельных князей). Более того, пожалованные от Государя вотчины подлежали возврату, если жалованная грамота на вотчину не содержит упоминания о передаче вотчины в род (по наследству). Если же нет и самой грамоты, то после смерти вотчинника вотчина однозначно отбирается в казну.