1 См., например: Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. С. 305 — 306; Баглай М.В., Туманов В.А. Малая энциклопедия конституционного права. М., 1998. С. 482 — 484; Эбзеев Б.С., Карапетян Л.М. Российский федерализм: равноправие и асимметрия конституционного статуса субъектов // Государство и право. 1995. № 3. С. 8; Карапетян Л.М. Федеративное устройство Российского государства. М., 2001; и др.

Помимо собственно правовых аргументов, причиной для довольно долгого сохранения разночтений выступали такие факторы, как преувеличение роли Федеративного договора от 31 марта 1992 г. в конституировании нового российского федерализма, а также неадекватное понимание смысла и целей договорной практики разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Федерации, помноженные на политические амбиции ряда представителей региональных элит.

Теоретические построения, направленные на преувеличение роли Федеративного договора 1992 г. и обоснование позиции, согласно которой принятие этого документа существенно меняет правовую природу Российской Федерации, были вызваны к жизни конкретными историческими условиями, когда ослабление центра привело к росту претензий региональных органов власти на политическую и экономическую самостоятельность вплоть до сепаратизма 1 . Однако концепция «договорной федерации», по мнению многих экспертов, является потенциально опасной для целостности государства. Ведь из того факта, что федерация создана волей договаривающихся сторон, следует логический вывод о возможности денонсации или выхода какого-либо участника из договора. В отличие от него федеральная конституция, принятая на всенародном референдуме и являющаяся выражением воли не регионов, а граждан, не может быть отвергнута или «денонсирована» ни одним из субъектов федерации.

 

1 Например, в одном из интервью бывший Президент Республики Татарстан М.Ш. Шаймиев высказывал мысль, что Федеративный договор доминирует над Конституцией РФ и Конституцией Республики Татарстан (Литературная газета. 1994. 30 марта), а председатель Госсовета Республики Татарстан Ф. Мухаметшин называл договор, заключенный между Российской Федерацией и Республикой Татарстан в феврале 1994 г., межгосударственным (Мухаметшин Ф.Х. Казань за реальный федерализм // Независимая газета. 2000. 15 февраля).

Федеративный договор, как уже отмечалось, не носил учредительного характера и не являлся договором об образовании нового государства. Как отмечает Б.С. Эбзеев, «строго говоря, это не «федеративный» договор, а договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Федерации, главная цель которого заключалась в рационализации государственной власти путем ее децентрализации, обеспечении условий демократического развития российской государственности при безусловном сохранении ее единства и целостности» 1 .

 

1 Эбзеев Б.С. Предисловие // Карапетян Л.М. Федеративное устройство Российского государства. С. 52 — 54.

Как напоминает Б.С. Эбзеев, в основе Федеративного договора лежали пять принципиальных положений:

— признание в качестве субъектов Российской Федерации не только национально-государственных и национально-территориальных, но и административно-территориальных единиц «высшего звена»;