Вместе с тем выполнение схожей превентивной функции представляется недостаточным аргументом для вывода о тождественной правовой природе сравниваемых мер: эффектом превенции обладают все меры принуждения, поскольку они выражаются в определенных лишениях и неблагоприятных последствиях для лица, на которое оказывается принудительное воздействие. Угроза применения любого принуждения способна предупредить совершение правонарушений или отказ от исполнения обязательств и следования правовым нормам. Поэтому данная общность не может быть определяющей при установлении правовой природы косвенного воздействия на должника.

Безусловно, существенным доводом об общей правовой природе мер ответственности и мер косвенного принуждения, который подчеркивается в литературе рядом авторов 1 , является применение обеих мер на началах вины. Данная позиция подкрепляется следующими аргументами. Поскольку привлечение лица к правовой ответственности допускается только в случае совершения правонарушения, т.е. виновного противоправного деяния, вина является неотъемлемым условием наступления ответственности. Что касается средств косвенного принуждения, то, по мнению М.З. Шварца и М.Л. Гальперина, соответствующие ограничения также устанавливаются на началах вины 2 , поскольку в ст. 67 и 67.1 Федерального закона «Об исполнительном производстве» указано, что ограничение права на выезд за рубеж или права на управление транспортным средством налагается на должника в случае неисполнения им в установленный срок без уважительных причин требований, содержащихся в исполнительном документе. Наличие таких уважительных причин, о которых идет речь в упомянутых статьях, с точки зрения указанных авторов, является условием, исключающим применение указанных мер, иными словами, исключающим вину должника.

 

1 См., например: Гальперин М.Л. Указ. соч. С. 123 — 136; Шварц М.З. К вопросу о правовой природе личных ограничений в исполнительном производстве // Принудительное исполнение актов судов и иных органов… С. 175 — 184.

2 Там же.

С подходом указанных авторов нельзя согласиться, поскольку, во-первых, судебный пристав-исполнитель самостоятельно не выясняет наличие уважительных причин, по которым должник своевременно не исполнил требования исполнительного документа, а только принимает решение относительно представленной ему информации самим должником. Судебный пристав-исполнитель не может устанавливать вину должника, тем более степень вины, что является обязательным в случае привлечения к ответственности. Во-вторых, подобная формулировка положений закона означает не аналогию применения мер косвенного принуждения с привлечением к ответственности, а стремление законодателя учесть обстоятельства, исключающие не вину должника, а возможность вторжения в сферу его личных прав и свобод. Поскольку предусмотреть все потенциальные ситуации крайне затруднительно, они охватываются общим понятием «уважительные причины». Это дает добросовестному должнику возможность избежать ограничения его личных прав и в определенной степени сокращает круг должников, обеспечивая реализацию принципа соразмерности в исполнительном производстве. Кроме того, отрываясь от формулировки закона, указывающей на необходимость отсутствия у должника уважительных причин при оказании на него косвенного воздействия, следует признать, что сопоставление правовой ответственности и мер косвенного принуждения исходя из критерия вины в целом лишено оснований, поскольку, как известно, вина представляет собой психическое отношение лица к совершаемому им деянию, установление которого имеет принципиальное значение при привлечении лица к ответственности. Напротив, при установлении в отношении должника той или иной меры косвенного принуждения подобное психическое отношение лица к уклонению им от исполнения и предъявляемым к нему в этой связи требованиям в принципе не имеет значения.