В-третьих, единообразное применение личных ограничений в результате создания единой концепции будет способствовать повышению эффективности исполнения, поскольку многие существующие в настоящий момент проблемы, связанные с институтом ограничения личных прав, посредством конструирования комплексного подхода получат необходимое решение. В этом смысле высокий уровень разработки законодательства обеспечит прозрачность и предсказуемость процедуры принудительного исполнения для граждан, а также, с одной стороны, гарантирует должнику защиту его прав, а с другой — предоставит взыскателю уверенность в том, что за счет предусмотренных законом механизмов воздействия его нарушенные права будут в полном объеме восстановлены.
В целях наиболее полного и всестороннего рассмотрения всех возможных концепций и подходов необходимо разграничить существующие на сегодняшний день допустимые случаи применения мер косвенного принуждения в исполнительном производстве, оценить каждый из них на разных этапах процедуры принудительного исполнения, а также при исполнении различных категорий требований. За рамками анализа применения мер косвенного воздействия следует оставить институт астрента, поскольку, несмотря на то что он относится к числу указанных мер, он существенно отличается от них в силу своей имущественной природы. Поэтому представляется необходимым сконцентрироваться именно на ограничении личных прав должника, порядок применения которых вызывает острые дискуссии и нуждается в совершенствовании.
1.2. Допустимость применения мер косвенного принуждения
в качестве обеспечительных мер
В свете позиции Конституционного Суда РФ, высказанной по данному вопросу в Определении от 3 июля 2014 г. № 1516-О и фактически исключившей возможность применения ограничения личных прав должника на стадии возбуждения исполнительного производства 1 , проблема, казалось бы, получила целесообразное решение и актуальность ее рассмотрения утратила смысл. Однако, во-первых, позиция Конституционного Суда РФ на сегодняшний день осталась не воспринятой законодателем и не нашла соответствующего отражения в Федеральном законе «Об исполнительном производстве»: ч. 2 ст. 67 по-прежнему позволяет судебному приставу-исполнителю устанавливать временное ограничение права на выезд за рубеж на основании заявления взыскателя в момент возбуждения исполнительного производства, т.е. без предоставления должнику срока для добровольного исполнения требований исполнительного документа. Во-вторых, представляется обоснованным обратить внимание на эволюцию института мер косвенного принуждения и формирование определенной тенденции обеспечения дополнительных гарантий для должника и его защиты от несоразмерного вторжения в сферу его личных прав и свобод. Поэтому представляется нелишним в продолжение позиции Конституционного Суда РФ привести доводы, подтверждающие недопустимость подобного порядка применения ограничения личных прав должника, которые также следует учесть законодателю.
1 Конституционный Суд РФ указал, что «судебный пристав-исполнитель вправе выносить постановление о временном ограничении на выезд должника из Российской Федерации только в случае неисполнения должником требования, содержащегося в исполнительном документе, в пятидневный срок с момента получения постановления о возбуждении исполнительного производства. В случае если данное условие не соблюдено, содержащееся в заявлении о возбуждении исполнительного производства ходатайство взыскателя о временном ограничении права должника на выезд из Российской Федерации не подлежит удовлетворению судебным приставом-исполнителем. Иное приводило бы к несоразмерному ограничению прав должника…».