Во-первых, если имущественные требования могут быть исполнены автоматически за счет реализации имущества должника, а права взыскателя восстанавливаются без активного участия должника действиями судебного пристава-исполнителя по розыску, аресту и организации продажи имущества, то при исполнении требований неимущественного характера подобного результата за счет применения этих же мер не достигнуть. В определенном смысле данные отличные друг от друга ситуации демонстрируют различную направленность института личных ограничений в исполнительном производстве: если в первом случае меры косвенного принуждения представляют собой дополнительные рычаги воздействия на должника, действуя наряду с другими (имущественными по своей природе) механизмами реализации подлежащих исполнению актов, то при исполнении неимущественных требований меры косвенного принуждения выступают иногда единственным способом повлиять на должника (помимо административного штрафа, размер которого зачастую настолько незначителен, что не способен мотивировать должника к исполнению предписанных требований), и при таких обстоятельствах в полной мере раскрывается их стимулирующий эффект.

Исполнение неимущественных требований, таких как предписания вернуть взыскателю вещь, совершить в его пользу определенные действия или отказаться от их совершения, как правило, требует хотя бы минимальной активности должника, его волевого усилия, поскольку судебный пристав-исполнитель не способен добиться восстановления прав взыскателя только собственными действиями. Как следствие, наступает необходимость создания соответствующей мотивации, способной оказать влияние на должника, подтолкнув его к исполнению предписанных требований и направив его усилия в сторону взыскателя. Именно таким побуждающим к исполнению свойством и обладают меры косвенного принуждения: как было указано в предшествующих главах, одной из ключевых особенностей данного института выступает его стимулирующая направленность. В случае исполнения неимущественных требований зачастую результата можно добиться только за счет создания для должника мотивации, поэтому личные ограничения естественным образом вписываются в общую модель их применения.

Во-вторых, еще одним весомым аргументом в пользу необходимости оказания на должника воздействия именно косвенного характера при принуждении его к исполнению неимущественных требований является полное соответствие природы исполняемых требований характеру применяемых ограничений. При исполнении имущественных требований применение мер косвенного принуждения вызывает споры, кроме прочего, и по той причине, что по своим обязательствам должник по общему правилу отвечает всем принадлежащим ему имуществом, а не личностью, а значит, как полагают некоторые авторы 1 , между имущественными требованиями и воздействием на личность должника нет необходимой юридической связи. В рамках принудительного исполнения неимущественных требований можно наблюдать обратную ситуацию, когда правовая природа исполняемых предписаний в полной мере совпадает с правовой природой средств принуждения: неимущественные требования реализуются за счет воздействия косвенного, а не прямого (имущественного) характера, что означает закономерность, логичность и оправданность использования института личных ограничений в таком порядке.

 

1 См., например: Гальперин М.Л. Указ. соч. С. 123 — 136; Шварц М.З. К вопросу о правовой природе личных ограничений в исполнительном производстве // Принудительное исполнение актов судов и иных органов… С. 175 — 184; Юдин А.В. Указ. соч. С. 216 — 223.